После тяжелого дня я развалился на диване. Моя мачеха, сладострастная колумбийская милфа, с нетерпением предлагала свои услуги. С коварной ухмылкой она пожирала мое мужское достоинство, ее опытные губы и язык творили чудеса. Вкус запретного плода моего отца был неотразим.